Неточные совпадения
Кипя враждой нетерпеливой,
Ответа дома ждет поэт;
И вот
сосед велеречивый
Привез торжественно ответ.
Теперь ревнивцу то-то праздник!
Он всё боялся, чтоб проказник
Не отшутился как-нибудь,
Уловку выдумав и грудь
Отворотив от пистолета.
Теперь сомненья решены:
Они на мельницу должны
Приехать завтра до рассвета,
Взвести друг на друга курок
И
метить в ляжку иль в висок.
Самгин не видел на лицах слушателей радости и не видел «огней души» в глазах жителей, ему казалось, что все настроены так же неопределенно, как сам он, и никто еще не решил — надо ли радоваться? В длинном ораторе он тотчас признал почтово-телеграфного чиновника Якова Злобина, у которого когда-то жил Макаров. Его «ура» поддержали несколько человек, очень слабо и конфузливо, а
сосед Самгина, толстенький, в теплом пальто,
заметил...
— Еще каких
соседей Бог даст, —
заметил опять Захар, — от иных не то что вязанки дров — ковша воды не допросишься.
Она поручила свое дитя Марье Егоровне, матери жениха, а последнему довольно серьезно
заметила, чтобы он там, в деревне, соблюдал тонкое уважение к невесте и особенно при чужих людях, каких-нибудь
соседях, воздерживался от той свободы, которою он пользовался при ней и своей матери, в обращении с Марфенькой, что другие, пожалуй, перетолкуют иначе — словом, чтоб не бегал с ней там по рощам и садам, как здесь.
С другой стороны, я уже давно
замечал, что почти все мои
соседи, молодые и старые, запуганные сначала моей ученостию, заграничной поездкой и прочими удобствами моего воспитания, не только успели совершенно ко мне привыкнуть, но даже начали обращаться со мной не то грубовато, не то с кондачка, не дослушивали моих рассуждений и, говоря со мной, уже «слово-ерика» более не употребляли.
— Какая шалость? — с улыбкой
заметил мой
сосед.
Из человека честного, щедрого и доброго, хотя взбалмошного и горячего, он превратился в гордеца и забияку, перестал знаться с
соседями, — богатых он стыдился, бедных гнушался, — и неслыханно дерзко обращался со всеми, даже с установленными властями: я,
мол, столбовой дворянин.
— Давно. Мы им по Сычовке
соседи, на Красивой-то на
Мечи.
На другой день, ровно в двенадцать часов, гробовщик и его дочери вышли из калитки новокупленного дома и отправились к
соседу. Не стану описывать ни русского кафтана Адриана Прохорова, ни европейского наряда Акулины и Дарьи, отступая в сем случае от обычая, принятого нынешними романистами. Полагаю, однако ж, не излишним
заметить, что обе девицы надели желтые шляпки и красные башмаки, что бывало у них только в торжественные случаи.
Между тем рассвело; тут только я
заметил, что мой сосед-консерватор говорил в нос вовсе не от простуды, а оттого, что у него его не было, по крайней мере, недоставало самой видной части.
Но все на свете кончается; наступил конец и тревожному времени. В 1856 году Федор Васильич съездил в Москву. Там уже носились слухи о предстоящих реформах, но он, конечно, не поверил им. Целый год после этого просидел он спокойно в Словущенском, упитывая свое тело, прикармливая
соседей и строго наблюдая, чтоб никто «об этом» даже заикнуться не
смел. Как вдруг пришло достоверное известие, что «оно» уже решено и подписано.
— Амбар,
соседи, отстаивайте! Перекинется огонь на амбар, на сеновал, — наше всё дотла сгорит и ваше займется! Рубите крышу, сено — в сад! Григорий, сверху бросай, что ты на землю-то
мечешь! Яков, не суетись, давай топоры людям, лопаты! Батюшки-соседи, беритесь дружней, — бог вам на помочь.
— Очень, — ответил
сосед с чрезвычайною готовностью, — и
заметьте, это еще оттепель. Что ж, если бы мороз? Я даже не думал, что у нас так холодно. Отвык.
— Позвольте же и мне, милостивый государь, с своей стороны вам
заметить, — раздражительно вдруг заговорил Иван Федорович, потерявший последнее терпение, — что жена моя здесь у князя Льва Николаевича, нашего общего друга и
соседа, и что во всяком случае не вам, молодой человек, судить о поступках Лизаветы Прокофьевны, равно как выражаться вслух и в глаза о том, что написано на моем лице.
Также рассказывал Антон много о своей госпоже, Глафире Петровне: какие они были рассудительные и бережливые; как некоторый господин, молодой
сосед, подделывался было к ним, часто стал наезжать, и как они для него изволили даже надевать свой праздничный чепец с лентами цвету массака, и желтое платье из трю-трю-левантина; но как потом, разгневавшись на господина
соседа за неприличный вопрос: «Что,
мол, должон быть у вас, сударыня, капитал?» — приказали ему от дому отказать, и как они тогда же приказали, чтоб все после их кончины, до самомалейшей тряпицы, было представлено Федору Ивановичу.
— Так то мужчины, мой друг! — наставительно
заметила Машенька, — ихнее и воспитанье такое! Так вот как: стало быть, и Иудушка… то бишь, и Порфирий Владимирыч в радости…
сосед дорогой! Да что ж ты, милочка, в россказни пустилась, а мужа-то дяденьке и не представишь! Все, чай, не худо попросить в родственное расположение принять!
— А Христос е знает за что! бают, по прикосновенности, что,
мол, видел, как у
соседа корову с двора сводили…
Что все это означает, как не фабрикацию испугов в умах и без того взбудораженных простецов? Зачем это понадобилось? с какого права признано необходимым, чтобы Сербия, Болгария, Босния не
смели устроиваться по-своему, а непременно при вмешательстве Австрии? С какой стати Германия берется помогать Австрии в этом деле? Почему допускается вопиющая несправедливость к выгоде сильного и в ущерб слабому? Зачем нужно держать в страхе
соседей?
Сидишь, например, в балете, спрашиваешь
соседа, а кто,
мол, это сию минуту такое изумительное антраша отколол? — и вдруг ответ: это действительный статский советник Мариюс Петипа…
Заметив пристальные взоры на себя своего
соседа, дама в свою очередь сначала улыбнулась, а потом начала то потуплять глаза, то смотреть в окно.
Взяв два билета рядом, они вошли в залу. Ближайшим их
соседом оказался молоденький студент с славными, густыми волосами, закинутыми назад, и вообще очень красивый собой, но с таким глубокомысленным и мрачным выражением на все смотревший, что невольно заставлял себя
заметить.
Он не прекращал своих попыток поймать меня двугривенными, и я понимал, что если в то время, как
метешь пол, монета закатится в щель — он будет убежден, что я украл ее. Тогда я ему еще раз предложил оставить эту игру, но в тот же день, возвращаясь из трактира с кипятком, я услыхал, как он внушает недавно нанятому приказчику
соседа...
В письме была описана вся жизнь Михайла Максимовича и в заключение сказано, что грешно оставлять в неведении госпожу тысячи душ, которые страдают от тиранства изверга, ее мужа, и которых она может защитить, уничтожив доверенность, данную ему на управление имением; что кровь их вопиет на небо; что и теперь известный ей лакей, Иван Ануфриев, умирает от жестоких истязаний и что самой Прасковье Ивановне нечего опасаться, потому что Михайла Максимович в Чурасово не
посмеет и появиться; что добрые
соседи и сам губернатор защитят ее.
Домой вернулся Косяков точно в тумане: теперь старуха у него была в руках, и он ее проберет… Да, отличная штука будет. По своему обыкновению, Павел Митрич ничем не выдал себя, и даже Нюша не
заметила в нем никакой перемены. Он что-то долго обдумывал, а потом разоделся в свои суперики и отправился знакомиться с Пазухиными, которые были удивлены таким визитом любезного
соседа.
Пойдем на озеро, переговорим еще… а то и домой пора! — заключил Глеб, проходя с
соседом в дверь и не
замечая Дуни, которая стояла, притаившись за занавеской.
На кротком, невозмутимо тихом лице старичка проглядывало смущение. Он, очевидно, был чем-то сильно взволнован. Белая голова его и руки тряслись более обыкновенного. Подойдя к
соседу, который рубил справа и слева, ничего не
замечая, он не сказал даже «бог помочь!». Дедушка ограничился тем лишь, что назвал его по имени.
Сказал и усомнился. А вдруг я пожалуюсь соседям-немцам: вот,
мол, какие у нас оболтусы произрастают! Однако, видя, что я сижу смирно, ободрился.
Но все-таки их
заметили. Молодой парень первой шеренги, улыбаясь беззубым губастым ртом, гремит наручниками, тыча в бок скованного с ним
соседа, тоже, как и он, с обритой наполовину головой...
Один из
соседей Фомы по парте, — непоседливый, маленький мальчик с черными, мышиными глазками, — вскочил с места и пошел между парт, за все задевая, вертя головой во все стороны. У доски он схватил
мел и, привстав на носки сапог, с шумом, скрипя и соря
мелом, стал тыкать им в доску, набрасывая на нее мелкие, неясные знаки.
— Чтобы тоже кто из
соседей не услыхал: пожалуй, и полицию притащат! —
заметил один из капуцинов, вероятно, более благоразумный.
Домна Пантелевна. Там еще, конечно, что Бог даст, а все-таки женихом зовем. Познакомилась она с ним где-то, ну, и стал к нам ходить. Как же его назвать-то? Ну и говоришь, что,
мол, жених; а то соседи-то что заговорят! Да и отдам за него, коли место хорошее получит. Где ж женихов-то взять? Вот кабы купец богатый; да хороший-то не возьмет, а которые уж очень-то безобразны, тоже радость не велика. А за него что ж не отдать, парень смирный, Саша его любит.
Хозяин повел княгиню Зорину; прочие мужчины повели также дам к столу, который был накрыт в длинной галерее, увешанной картинами знаменитых живописцев, — так по крайней мере уверял хозяин, и большая часть
соседей верили ему на честное слово; а некоторые знатоки, в том числе княжны Зорины, не
смели сомневаться в этом, потому что на всех рамах написаны были четкими буквами имена: Греза, Ван-дика, Рембрандта, Албана, Корреджия, Салватор Розы и других известных художников.
Прошло несколько минут в глубоком молчании. Ижорской не спускал глаз с мелкого леса, в который кинули гончих. Ильменев, боясь развлечь его внимание, едва
смел переводить дух; стремянный стоял неподвижно, как истукан; один Рославлев повертывал часто свою лошадь, чтоб посмотреть на большую дорогу. Он решился, наконец, перервать молчание и спросил Ижорского: здоров ли их
сосед, Федор Андреевич Сурской?
Теперь о Кате. Она бывает у меня каждый день перед вечером, и этого, конечно, не могут не
заметить ни
соседи, ни знакомые. Она приезжает на минутку и увозит меня с собой кататься. У нее своя лошадь и новенький шарабан, купленный этим летом. Вообще живет она на широкую ногу: наняла дорогую дачу-особняк с большим садом и перевезла в нее всю свою городскую обстановку, имеет двух горничных, кучера… Часто я спрашиваю ее...
Я не
смею повторить, сколько в нашем
соседе насчитывали пудов.
Мановский, в продолжение нескольких лет до того мучил и тиранил свою жену, женщину весьма милую и образованную, что та вынуждена была бежать от него и скрылась в усадьбе другого моего
соседа, Эльчанинова, молодого человека, который, если и справедливы слухи, что влюблен в нее, то во всяком случае
смело могу заверить, что между ними нет еще такой связи, которая могла бы положить пятно на имя госпожи Мановской.
Разве месяц, мой
сосед,
Где-нибудь ее да встретил
Или след ее
заметил».
Державин, никогда не подписывавший своих стихотворений, предоставляя узнавать ex ungue leonem,
поместил здесь многие из лучших своих стихотворений: «Фелицу», «Оду на смерть Мещерского», «Оду к
соседу», «Благодарность Фелице», «Ключ», «Оду Решемыслу», «Бог» и др.
— Верно, думает занять у них денег, —
заметил один
сосед, имевший наклонность каждый поступок человека перетолковывать в дурную сторону.
— По случаю женитьбы я имею надобность в деньгах; не можете ли вы мне ссудить тысячи три на ассигнации? — проговорил Хозаров опять довольно
смело, устремив на
соседа испытывающий взор, так что тот потупился.
Вот вдова Янкеля и просила, и
молила, и в ногах валялась, чтобы господа-громадяне согласились отдать хоть по полтине за рубль, хоть по двадцати грошей, чтоб им всем сиротам не подохнуть с голоду да как-нибудь до городу добраться. И не у одного-таки хозяина с добрым сердцем слезы текли по усам, а кое-кто толкнул-таки локтем
соседа...
— У вас так много занятий, что вам, я думаю, и без
соседей не скучно, —
заметила Лидия.
С этими мыслями я вернулся в свою юрту, но не успел еще раздеться, как моя собака беспокойно залаяла и кинулась к окну. Чья-то рука снаружи
смела со стекла налипший снег, и в окне показалось усатое лицо одного из моих
соседей, ссыльного поляка Козловского.
Любовь моя была трогательна, и ее скоро все
заметили: и мой отец, и
соседи, и мужики.
Петушок с высокой спицы
Стал стеречь его границы.
Чуть опасность где видна,
Верный сторож как со сна
Шевельнется, встрепенется,
К той сторонке обернется
И кричит: «Кири-ку-ку.
Царствуй, лежа на боку!»
И
соседи присмирели,
Воевать уже не
смели:
Таковой им царь Дадон
Дал отпор со всех сторон!
Смолоду был грозен он
И
соседям то и дело
Наносил обиды
смело...
Пришел портной — тощий, хромой человек, надел на меня черный коленкоровый длинный саван с рукавами и
заметал его сверху донизу. Потом пришел парикмахер. Я в нем узнал того самого подмастерья от Теодора, который только что меня брил, и мы дружелюбно улыбнулись друг другу. Парикмахер надел на мою голову черный парик с пейсами. Духовской вбежал в уборную и крикнул: «Васильев, гримируйтесь же!» Я сунул палец в какую-то краску, но
сосед слева, суровый мужчина с глубокомысленным лбом, оборвал меня...
Но
соседи заметили, что со времени своего возвращения из Москвы он совсем перестал водиться с женщинами, даже не глядит на них, и ни одной собаки у себя не держит.
А вот каким образом: как Андрюша-то уж очень влюбленный был, вот как-то раз и зашел ко мне, и расплакался, а я ему нарочно и говорю: тебе,
мол, нельзя к нам ходить, будут
соседи говорить и то, и се.
— В Шлыкове падеж, —
замечал тут же сидевший другой
сосед.